Виталий Полищук - И на этом все… Монасюк А. В. – Из хроник жизни – невероятной и многообразной
Я повернул магнитофон обратной стороной, открыл панель, закрывающую пространство внутри «Панасоника» – там должны были быть шесть круглый батарей, но было пусто, – и прикрепил листок на пластилине на задней крышке батарейного отсека, а потом защелкнул его на место.
Часы на моем столе показывали половину четвертого. Рядом с ними стояла фотография – Валюха Разина со снимка смотрела на меня.
«Прощай, Валюша!» – негромко сказал я, вставая со стула и подходя к выключателю.
Я выключил свет, поворочался и, наметив план на завтрашний день, вскоре уснул.
Утро 2-го было еще выходным днем. Проснулся поздно, печи уже вовсю шумели – в них горел уголь.
Я спросил родителей, не собираются ли они уходить, получил ответ: «Нет», и договорившись о том, что мне нужно сделать им чрезвычайное сообщение, пошел к бабушке на кухню.
Там я позавтракал, позвонил Миуту и надевая «Москвичку», сказал родителям, чтобы они посмотрели на стенку печки в моей комнате.
– Вам это понравится! – крикнул я уже из-за порога.
Миута пришлось дожидаться у него дома – он еще не ел. Я поболтал с его мамой и отцом – на удивление мне далось это легко, словно я и не был гибридом шестидесятилетнего мужчины и подростка. Они ничего не заметили, потому что разговаривали, как обычно – а я помнил памятью 17-летнего Толика, как они обычно с ним говорили.
Я вообще очень многое помнил его памятью – хотя не исключено, что память просто вернулась ко м н е с а м о м у. Став 17-летним, я просто все вспомнил, что было со мной за семнадцать когда-то прожитых лет.
С Глазиным мы тоже договорились быстро – я пообещал, что он получит свои спортивные снаряды в целости и сохранности, и вместе с Валеркой мы вернулись и принесли снаряды ко мне, но в дом пока я заносить поостерегся – мы спрятали их в темной кладовой на веранде.
Потом мы зашли ко мне, и я принялся при Валерке названивать по телефону: на номер 3—93 – Вовке Чернявскому, на 5—17 – Нельке, поздравил ее с Новым годом. Позвонил Надьке Лишайниковой, не поленился вспомнить свой собственный номер – 3—68 (тоже не забыл!!!).
Я старался болтать легко, и сначала я чувствовал некоторое напряжение – мне казалось, что вот сейчас кто-нибудь меня заподозрит… Но ничего подобного, все прошло, как по-маслу.
Так я начал адаптироваться – то есть врастать в среду, говоря терминами далекого будущего…
Глава 3-я. Начало положено: с богом!
все тот же январь
После обеда я попросил всех задержаться на кухне.
– Имею чрезвычайной важности сообщение! – сказал я.
И принялся самолично разливать всем чай. Кроме бабушки – она мыла у таза с горячей водой посуду.
– В общем, мам, папа – я решил с Валей порвать! – сказал я.
– Сла-ва богу! – сказал дед Илья. Он был всю жизнь отчаянным ловеласом-бабником, в отношения с женщинами входил легко и, что всегда поражало меня и чему я не верил – за всю жизнь ни разу не подрался из-за женщины. Хотя гулял напропалую с замужними.
Легко общаясь с дамским полом, дед никак не мог понять моих страданий относительно Валентины Разиной. И всячески меня осуждал, стыдил и даже ругал. Матом, когда родителей не было дома.
– Де-ед! – оборачиваясь, сдержала его бабушка Тина.
– Правильно сделал, наверное! – поддержал тестя мой папа.
Мама тоже выразилась в том же смысле, что, мол, порвал – и хорошо. И славно! Будем жить себе дальше, без хлопот…
Но я тут же опроверг ее мнение. Насчет жизни без хлопот.
– Вы режим дня почитали? – негромко спросил взрослых я.
Мне подтвердили: да, мол, прочитали, молодец!
Но я ожидал не этого. Я надеялся, что кто-нибудь из них подставится. И не ошибся – подставилась мама, у нее всегда было потрясающее чутье.
– Толик, а что это за репетиции оркестра? Какого оркестра? И почему – у нас дома?
– Мам! Ты всегда говорила, что у меня хороший голос и я в тебя пошел. Я хочу попробовать петь. А оркестр – это Борька Бульдозер и Жека Моцарт. Ну, и девчонки. Так вы разрешаете? Репетиции и тренировки?
– Ну, хорошо, по времени все сходится – мы же до шести вечера на работе. Зачем тебе разрешение?
Мама работала в нашей школе, а после обеда (она приходила домой около часа дня) она работала до вечера еще и в нашем профтехучилище – там она преподавала, как и в школе, русский язык и литературу.
– Действительно… Да и разрешение на тренировки – тренируйся себе, что мы тебе должны разрешить?
– Пап! Мне для тренировок нужно повесить в проем двери грушу, а в гостиной – крюк для мешка.
– Это ему нужно потолок пробить! – мигом сообразил мой многомудрый дедуля. – Чтобы крюк мешок с песком мог выдерживать!
– Не может быть и речи! – сказала мама. – Ты всю квартиру изуродуешь!
– Мне еще нитки нужно натянуть прямо под потолком! – сказал я. – Через всю комнату!
– Какие нитки? – поинтересовался дед.
– Белые!
– Ну, если белые… – пробормотал дед Илья, соглашаясь, но не тут-то было!
– Ни в коем случае! – сказал мой перестраховщик-отец. – Ты же изгвоздаешь квартиру!
– Нет, ну нитки-то что – пусть повесит… – вносил разлад в единое мнение дружной компании мой дед.
Я всегда любил его – за бесшабашность, широту души, абсолютное бескорыстие. И он всегда был на моей стороне. Вот и сейчас он делал главное – вносил диссонанс в стройную шеренгу моих любимых родственников.
И я немедленно воспользовался этим.
– Пап, ты говорил, что тебя переводят в Барнаул – примерно через полгода, как только освободится место в краевом суде. Так?
– Так! И что?
– Ну, и что тебе до того, что полгода на потолке в комнате будет крюк? Перед отъездом я тебе обещаю – крюк отверну, отверстие замажу. Ну, а нитки сниму!
– Зачем тебе нитки?
– На них будут подвешиваться перед тренировкой шарики, ну, а я буду попадать в них руками и ногами! Мам, ты выписывала позапрошлый год мне книгу по самбо, потом – боксерские перчатки! Хотела, чтобы я стал физически крепким, ну, так и делай все до конца!
Кстати, тренироваться я буду, начиная с апреля, на веранде. Так что нитки сниму. Ну, и крюк ликвидирую!
– Ладно! – сдалась мама. – Если только на несколько месяцев…
– Мам! – я соскочил с табурета, подбежал и, наклонившись, поцеловал ее в щеку.
– Но это не все! – я приступил к самому главному и самому трудному. Родители были скуповаты, копили целый год на поездку на юг, да и зарплаты в 60-е годы были маленькими.
Впрочем, в этом году ведь они не могли ехать на юг – сначала мои выпускные экзамены в школе, потом переезд в Барнаул, потом мои вступительные экзамены в ВУЗ…
– Родители, мне нужно рублей 120—130! Вот поэтому мне и необходимо для репетиций оркестра и согласие, и помощь!
– Да ты что! – папа аж начал хватать ртом воздух.
– Внучек, да это же такие деньги! – бабушка перестала мыть посуду и, вытирая руки полотенцем, подошла к столу.
– Баба, дед! – Я перенес направление удара в их сторону. – Сколько я помогал вам в саду? Обрабатывал виноградник, торговал фруктами… (Я действительно прежние годы каждое лето ездил к ним в Азербайджан, где они еще недавно жили, и помогал в саду). Ну, и вы помогите мне!
Пришло время нанести основной удар. Главным калибром!
– Через два месяца у меня день рождения, – сказал я. – Мне ведь восемнадцать исполняется! Ну, пусть это будет подарок мне на совершеннолетие! Мама, дедушка!
Невооруженным глазом было видно, что они заколебались. И я нанес завершающий удар:
– Я обещаю, если вы сейчас поможете мне, я закончу школу с медалью!
Это было еще то! Мечта моих родителей, и до сих пор – совершенно не интересовавшая меня деталь завершения школьной учебы.
– Я обещаю! – я бил и бил в нужное место.
– Но зачем тебе такие деньги? – папа почти согласился, но продолжал искать лазейку для отступления.
– Я куплю магнитофон и гитару! И кое-какие оборудование!
Я имел в виду микрофон и бобины с магнитной лентой для «Чайки-М».
– Гитара – понятно, – вмешалась в разговор мама. – Но магнитофон – это ведь роскошь! Нет, Толянчик, это слишком дорого.
– Ну, все! – сказал, вставая, дед. – Мы тебе, внучек, подарим. Мы на день рождения не приедем, так что заранее тебя поздравляем!
– Де-ед! – всплеснула руками бабушка.
– Все. Хватит, бабка! Пошли, внук, одеваться…
– Подожди, деда! Так а как с тренировками? С крюком, нитками?
– А-а-а! – махнула рукой мама. – Чего уж, тренируйся!
И папа что-то промычал под нос – типа, вот ведь хитрый какой пацан получился! Всего добьется!
Вслух же он сказал:
– Медаль что б была!
На что я ему ехидно ответил:
– Отчитываться буду перед дедом!
Хоть день был и праздничный – почта, банк и магазины работали – по три дня эти структуры тогда не отдыхали. А нынче 31-е было воскресеньем, так что мы дедом Ильей что называется – «оттянулись по полной».
![Елена Крестьянова - Зов Орианы. Книга вторая. Арктический десант. [СИ]](/uploads/posts/books/102926/102926.jpg)
